РГ, 10 ноября 2008 года

Алена Карась

Римас Туминас поставил "Троила и Крессиду"

С момента назначения литовского режиссера Римаса Туминаса на пост нового художественного руководителя Вахтанговского театра до первого спектакля на его сцене прошло немало времени: Туминас успел поставить "Горе от ума" в "Современнике" и поразить Москву одним из лучших спектаклей последнего времени - горестным и вдохновенным "Мадагаскаром" по пьесе молодого драматурга Мариуса Ивашкявичюса.

В качестве текста для знакомства с вахтанговцами он выбрал одну из самых сложных и загадочных шекспировских пьес "Троил и Крессида". Датируемая 1602 годом она считается нетипичной трагедией, ибо в ней существует огромный пародийный и иронический слой, а ее герои не гибнут, хотя их разрушенная любовь ничем не лучше смерти.

Туминас - один из тех немногих избранных, в чьих жилах течет настоящая, а не разбавленная режиссерская кровь: он одушевляет пространство, заряжает его волей и художественным смыслом, превращая спектакль в отдельную планету.

С первых же тактов "Троила и Крессиды" начинаешь чувствовать себя в поле притяжения ее тягучей, болезненно-взвинченной атмосферы. Ее отравленный воздух проникает в вас исподволь, почти незаметно - как шум морских волн, который ровно, неумолчно сопровождает весь спектакль. Печален пейзаж этой Трои: война идет так давно, что по углам сваленные вместе валяются стулья, столы, коробки и камни, какая-то неясная военная утварь, назначение которой позабыто (художник спектакля Юлиан Табаков). Давно позабыто, кто кому и отчего враг. Точно как в стихотворении Бродского: "Кто победил - не помню, должно быть - греки".

И троянцы, и греки все еще молятся своему общему идолу - прекрасной Елене, точно не замечая, что она давно превратилась в огромный, раблезианских форм муляж обнаженного тела с низким прокуренным голосом (Мария Аронова играет эту роль отважно и жестко, как давно не играли в Вахтанговском театре). Ее по привычке вставляют в раму и созерцают с двух сторон, пока слабый и маленький Парис с комическим благоговением прикладывается к ее лобку.

Так же, как и Елена, все бывшие герои великой войны давно превратились в бессмысленные муляжи, пародии на самих себя. В цивилизации, о которой рассказывает Туминас, все потеряло смысл. Извращенно-изнеженные, желчные Менелай (Андрей Зарецкий) и Агамемнон (Анатолий Меньщиков), нарциссичный, позирующий точно на подиуме Ахилл (Виктор Добронравов). Впрочем, в этой истории все позируют, и у всех одна поза, одна интонация - жеманного кокетства.

Подлинный же "герой" этой заплесневелой, игрушечной войны - циник и интриган Пандар (Владимир Симонов). Он, быть может, раньше других осознал ее закон, где главное не быть, а казаться, производить впечатление.

Туминас, захваченный и потрясенный этим видением насквозь фальшивого, жеманного мира, множит его образы до бесконечности, до физической непереносимости. Вот юный Патрокл, за смерть которого гомеровский Ахилл когда-то убил благородного Гектора: высоченный, женоподобный воин (Сергей Епишев) с пластикой записной кокотки. Вот Улисс (Олег Макаров), рождающий непробиваемое яйцо, из которого ничто не родится. Вот Пандар, присев на стол, достает запыленное пожелтевшее пособие по ракетостроению и читает технические характеристики американских ракет средней дальности.

Желчная, пародийная энергия режиссера, помноженная на пародийность самого шекспировского текста, заливает серое, запыленное поле боя. И ничто - даже сама любовь, и никто - даже сами возлюбленные - не могут избежать этой тлетворной пыли, обессмысливающей все.

Несостоявшиеся Ромео и Джульетты, возвышенные герои и хитроумные мудрецы - все пали жертвой бессмысленной и бесконечной войны. Войны за имиджи и позы. Так начал свою собственную войну за Вахтанговский театр его новый руководитель, режиссер Римас Туминас. Если он в ней победит - победит и театр.