"Троил и Крессида" в Театре имени Вахтангова

(нажмите на название статьи, чтобы прочитать ее полностью)

Римас Туминас, создатель вильнюсского Малого театра и первый иностранец, которому полтора года назад выпало возглавить московский театр — Театр имени Вахтангова, поставил "Троила и Крессиду". Эпизод из истории Троянской войны стал основой для самой значительной из нынешних московских премьер. Рассказывает АЛЛА ШЕНДЕРОВА.

У "Троила и Крессиды" репутация скучнейшей пьесы. Шекспироведы до сих пор не могут договориться, к какому жанру ее относить. К трагедиям — но герои хоть и теряют любовь, но остаются живы. К хроникам — но в пьесе мало достоверности и много того, что в ХХ веке назовут постмодернизмом. За 200 лет до Шекспира Джеффри Чосер написал одноименную поэму, позаимствовав сюжет из цикла рассказов о Троянской войне. Ею по-своему вдохновился Шекспир, спародировавший не только саму античность, но и все средневековые о ней представления. У него Парис зовет Прекрасную Елену Нелли, а речи "безобразного и непристойного" (так у Шекспира) Терсита пестрят сальностями елизаветинских времен. Словом, описывая нравы греков и троянцев, Шекспир высмеял современную ему Англию. Римас Туминас пошел тем же путем: за грандиозной картиной вселенского распада в его спектакле ясно различимы черты современного мира. 

Герои Шекспира, как выясняется, воюют сами с собой — греки и троянцы повязаны узами родства. Повод для войны — укрывшаяся в Трое Прекрасная Елена. И тут господин Туминас преподносит зрителям зловещий сюрприз: за семь лет войны красавица стала грузной развалиной с дребезжащим голосом и застывшим от порока лицом. Кульминация кошмара — сцена, в которой тяжко дышащая Елена (Мария Аронова) приветствует воинов: распахивает плащ, обнажая муляж ярко-розового даже не тела, а алтаря порока. Само поле битвы напоминает заброшенный пляж (опрокинутые шезлонги, столы, современный фонарь да огромное бревно-таран — оформление Юлиана Табакова нарочито скупо), а шум волн пробивается сквозь пустопорожние речи. 

В спектакле "Играем... Шиллера!", поставленном Туминасом восемь лет назад в "Современнике", под колосниками лязгали жернова, сыпалось зерно — как и во всех постановках Туминаса, в каждой сцене ощущалось присутствие неких высших сил. В "Троиле" ничего сверхъестественного нет. Боги давно покинули этот мир. В гротескных монстров люди превратили себя сами. Слишком длинная война отняла у них способность чувствовать. В трагические моменты они сбиваются в кучу, чтобы с пафосом продекламировать какой-нибудь пошлый куплет — и спокойно разойтись.