«Морфий», 2008
Вольная экранизация цикла рассказов «Записок юного врача» и повести «Морфий» («Записки морфиниста») Михаила Булгакова
Режиссёр: Алексей Балабанов
Сценарий: Сергей Бодров-младший
Оператор: Александр Симонов
Продюсер: Сергей Сельянов
В ролях: Леонид Бичевин, Ингеборга Дапкунайте, Светлана Письмиченко, Андрей Панин, Сергей Гармаш, Юрий Герцман, Алексей Полуян и другие.

Если закрыть глаза на несколько эпизодов, специально не предназначенных для глаз юных чувствительных барышень, фильм можно назвать милым. «Милый, милый Алексей Октябринович, про которого думали, метит в вожди мирового пролетариата, а он ближе к пенсии стал юношей Канегиссером, стрелявшим в людоеда Урицкого», — ну, что за прелесть. А если смотреть на морфий как на метафору времени, всепожирающего и грубо физиологичного, фильм, наоборот, специально предназначен юным чувствительным барышням, в том числе наших дней. Они больше боятся старости и быстрее поймут.

А то, ну, что же это такое — «смерть души морфиниста»? Кому интересна вся эта медицина, как бы точно ни была сделана? Тогда лучше в анатомичку, друзья, сразу в анатомичку... То есть морфий компактен и конкретен, но происходит в фильме то же, что с годами — в жизни каждого человека. Сплошь разочарования — в близком счастье, завтрашнем дне, любимой профессии, людях, детях и внуках, любых человеческих отношениях, искусстве, бананах и лимонах, в Сингапуре, в себе, во всем.

Рано или поздно от потерь наступает паника, ломка, дикая жажда страсти. Ага — прям сейчас тебе будет «одна, но пагубная страсть». Чем дальше, тем меньше перемен. Снова ломка. Ах, вот как? Из-за того, что столь полной отчаюги еще не было, увеличиваешь дозу. Инъекции начинают питать подкожную бронированную камеру, которая тихо, но плотно закрывается. Это и есть смерть, хотя какое-то время она кажется спасением — теперь уж ничто не проникнет, никакие эмоции. Ты делаешь вид, что лакируешь дверцу, деградируя на глазах. Гадишь близким, рубишь бабло, на уме — сексуальный спорт или анестезия (пьешь, нюхаешь). Но вообще ты всего лишь уклоняешься от вопроса — насколько хватило выдержки оттянуть условную смерть. Главным всегда был только вопрос, поскольку ответы давно получены: убить себя об стену, свалить свою смерть на других или держать ее в себе.